В воскресенье после завтрака мы всей белой гоп-компанией направляемся в поселок на соседнем острове. Это христианская религиозная община пятидесятников, в количестве 8 семей много лет назад отселившаяся из мусульманских окраин. После долгих лет семейной жизни друг с другом они разрослись до порядка 400-500 человек и среди них даже появились несколько мусульманских семей. Прежде всего, нас интересует воскресная служба. В подобных христианских ответвлениях они как шоу, хоровое песенное шоу. Криштоф восторженно отзывался о подобной службе, когда мы встретили церквушку пятидесятников в одном из поселков на озере Тоба. Тогда мы на нее не попали, но мне очень хотелось и вот судьба дает мне такую возможность.
Позвали с собой и кота, но он сказал: “Вы что с ума сошли в такую рань меня будить?”. Пришлось отправиться без него.
Договорившись с нашим перевозчиком о катере на день за 600 тыс рупий, мы десантом в 12 человек направляемся к пристани общины.
Криштоф все мечтал написать о них статью, съездить туда на пару дней, втереться в доверие. Но в итоге так сложилось, что на острове мы пробыли всего 3 дня, поэтому он предпочел заняться подводной охотой, а во время нашего визита в деревню самозабвенно фотографировал всё вокруг.
Вот уже видны очертания деревни.
У пристани вода просто кишит рыбой, голодными тут люди явно не останутся.
На первый взгляд обычная индонезийская прибрежная деревушка каких тысячи.
Наше появление вызвало не то чтобы переполох, но шорох точно. Француз был уже в контактах с ними, так что, объяснив, что да как, мы организованно проходим к церкви. Там нам уточняют, что служба начнется через 15 минут и есть время погулять по городу. Своего рода парадом проходим по улицам, собирая вокруг себя детвору и взгляды взрослых из окон домов вдоль улиц.
Здесь я обнаруживаю, к своему стыду, что все кроме меня и голландцев, знают индонезийский и вполне способны общаться с местными. Путешественник, блин, кроме «спасибо» ничего не выучил до сих пор. Словно издеваясь, детвора бегала за мной, постоянно повторяя «понимать».
Заглядываем в школу.
Дети массово увлечены одной забавой, дуть в кулак, издавая забавные звуки.
Некоторые предпочитают не тратить время на ерунду, а слопать манго.
Эй! с дороги! не видишь, я тут бегу?!
Не смотря на то что эта община выделилась именно по религиозному признаку, чтобы не конфликтовать с мусульманами, за годы сюда все же проникли и исламские ростки и для нескольких мусульманских семей даже построили небольшую мечеть рядом с церковью.
Возвращаемся к церкви. Групповое фото на память. Слева направо: я в окружении французской семьи, пара голландцев, хозяин Йоханес с подружкой.
С книгами в руках на мессу стекаются жители поселка, все нарядные, дамы накрашены и на каблуках.
Наконец, заходим внутрь. Простое убранство, незатейливый интерьер с преобладанием кафельной плитки.
Перед началом все пожимают друг другу руки, но все же преимущественно по гендерному принципу. Так же по половому признаку рассаживаются, видно влияние мусульманских окрестностей. Из этого легко видна огромная диспропорция: две трети женщин и треть мужчин. Такая же пропорция наблюдается и по детям. Нас сажают на первые лавки мужского сектора. На первых лавках соседнего женского сектора наблюдаю небольшую суету. Девушка от руки переписывает что-то на листочки из блокнота и раздает детям, подбегающим к ней один за другим. Думаю, это шпаргалка с текстами песен.
На сцене две «трибуны», синтезатор, место для запевал. Знакомый с этим видом религиозного творчества по американским фильмам, я всегда с иронией относился к нему. Мол, американцы даже из религии делают шоу. Теперь мне представился шанс увидеть всё это вживую далеко от звезднополосатых. И вот начинается: все встают, приветственная песня. Я замираю зачарованный, это реально пробивает на слезу. Текст на индонезийском, конечно, не понятен, но тем и лучше. Не отвлекаясь на текст, становится легко видно то, с каким исступлением, закрыв глаза, поют люди, для себя, а не для галочки. Поют, кто как может, а могут отлично, прислушиваясь к конкретным соседям, не могу не отметить, что слух и голос у них есть. Киловатты живого звука окутывают меня, рождая ощущение плавания в океане. Потрясающая энергетика! Я не могу оторвать глаз от нескольких людей, их движения, поза, жестикуляция, живо передают те искренние эмоции счастья, что они сейчас переживают. По сравнению с ними, манера движения эстрадных певцов во время исполнения выглядит лишь жалким кривлянием. Мне стыдно было снимать это, но, к счастью, Криштоф сделал несколько роликов, хотя видео и не передает всей этой атмосферы, моих ощущений.
Запевалой работает помощник священнослужителя, в обычной рубашке стоящий за трибуной пониже. Он поет с будничным лицом, не выражающим никаких эмоций. Но его не слышно, хор заглушает все. Сам священнослужитель сидит неприметно в уголке и тихонько подпевает.
После песни на сцену выходит девушка в облегающем вечернем черном платье с блестками и на среднем каблуке. Мысленно я иронично назвал ее «ведущей церемонии» и оказался так прав. Она произносит приветственную речь, продублировав на английском, что сегодня на службе присутствует группа иностранцев, что они рады нас видеть, что вся деревня уже в курсе нашего визита и что они надеются, что мы пришли не как гости, а как братья и сестры. При этом нас просят встать и повернуться к залу. Все это действительно начинает напоминать церемонию вручения какой-либо премии, а скорее даже «Песню года». Специально для нас исполняется христианская песня на английском языке. На сцену выходит весь детский сектор церкви и отлично исполняет «I have a dream», тем более, что без подготовки. Теперь становиться понятно, что те бумажки, что раздавали детям перед началом, это слова этой песни. Такой вот блестящий экспромт организовали для нас за 10 минут. Следом выступает женский хор. Если б не индонезийский текст песни, то не отличить от нашего русского народного женского хора, так похожа манера исполнения. Далее хор молодежи. Тоже очень неплохой.
И вот шоу заканчивается и наступают будни. Сначала один мужчина поднимается на место помощника священнослужителя и произносит речь. Еле сдерживаюсь, чтобы не уснуть, это еще мучительней, чем на лекциях в универе. Как я теперь понимаю Гомера Симпсона. Народ рядом тоже клюет носом. После речи, чтоб встряхнуть присутствующих, снова поем. Выходит следующий дяденька и награждает детишек, вручает грамоты и подарки. При этом он (позже я узнал, что он глава поселения) тоже произносит длиннющую речь, пока бедные детки продолжают стоять, переминаясь с ноги на ногу. Еще одна песня, теперь уже к нам присоединяется бэк-вокал из парня с девушкой.
И вот, наконец, настал звездный час настоятеля. Он выходит из своего дальнего уголка, выносит трибуну поближе к залу и начинает вещать. Всегда восхищаюсь, как людям удается так эмоционально говорить, при этом так долго, около часа, без запинок, не подбирая слова. Зал бурно реагировал, хором отвечали ему, смеялись, но лично я снова начинаю засыпать. Из всего сказанного единственное, что я понял, что он призывал против курения и надо сказать успешно, курящих в деревне я не встретил, хотя Криштоф утверждает, что видел. Но, тем не менее, для Индонезии, где курит 99,99% мужчин, это великолепный показатель.
После проповеди еще немного попели и во время последней песни пустили чулки для сбора денег. А затем еще и выставили корзину в центре зала, куда люди подходили, продолжая петь, и бросали купюры.
После службы все снова обмениваются рукопожатиями и мы выходим наружу, процессией шествуя через весь поселок к дому главы. 
В саду около дома скрываемся от жары и развлекаем детей. Особенно это получается у французских парней, они показывают местной детворе как же правильно надо дуть в кулак, показывают рожицы, чем вызывают бурный восторг.
Сам глава поселка тоже не прочь поиграть со своим ребенком.
Кривляки. В этой деревне многие мальчишки почему-то красят ногти.
Затем нас приглашают к столу, точнее к ковру, на котором расставлены рис, рыба, салат и арбузы. Хозяева сами с нами не едят, что несколько смущает. Йоханес общается с главой на индонезийском, остальные уплетают обед.
От предложенных за обед денег хозяева отказываются, отправляемся на пирс, пора домой. Угощаемся местным лакомством, фруктовый лед, действительно обычный сок замороженный до сосульки.
Пока Йоханес делает бизнес с местными, детвора на пирсе, поскидывав штаны, устраивает показательные прыжки в воду. Индонезийские дети, несмотря на бедность, все же довольно счастливые.
Они словно ходили по воде.
Как маленькие обезьянки ребята проворно карабкались по перекладинам пирса, вылезая изо всех щелей. Так вот откуда дети берутся, а не из какой-то капусты!
Французские парни заразились этим задором и вскоре присоединились к ним.
Пора плыть обратно. С попутным ветром от машуших на прощание руками людей на пирсе плывем на следующий остров по соседству. 
Он необитаемый и на нем останавливаемся просто понырять, поплавать, но откровенно говоря, подводный мир на Sikandang гораздо интереснее.
Зато на нем множество больших ракушек.С их с помощью хорошо видно какой на самом деле двуличный Лучина.
В целом, я приятно удивлен. Ожидал увидеть чуть ли не аборигенов, остановившихся в своем развитии, а увидел вполне состоятельную индонезийскую деревню с Hi-Fi аппаратурой в некоторых домах. Они не закрылись от мира, не стали религиозными фанатиками, просто отселились в сторонку, чтобы не мешать друг другу с мусульманским миром. Жаль, что так не везде.
Завтра пора ехать обратно на большую землю. Француз, как и обещал, сделал неплохую скидку за рыбу, выловленную Криштофом, даже несмотря на то, что ее забраковали повара. Криштоф великодушно поделил эту скидку пополам со мной.
А вообще уже так достало это знойное солнце и море, хочу в холод.
Шучу, не хочу 
