Вернувшись в город Battambang, захожу в один из храмов по дороге, где как раз идет служба. Один за другим в него заезжают машины с монахами внутри. Видно слет какой-то или конференция. Чтобы немного передохнуть, усаживаюсь в стороне в позе лотоса. Вскоре ко мне подползает один из старичков и, указывая на соседей, вежливо объясняет, что в храме нельзя сидеть со скрещенными ногами. Век живи, век учись.
Вечереет. На часах 16:30 и вновь под колесами мелькают кочки и ямы камбоджийских дорог, бесконечные однообразные рисовые поля, простенькие домики и вездесущие таблички местных политических партий. Я вдыхаю красную пыль, проникающую сквозь маску на лице, и периодически откашливаюсь. Я тороплюсь успеть в Сисопхон. Но кое-что все же заставило меня остановиться. Это была показавшаяся около дороги огромная статуя Будды под навесом, к которой ведет шикарная лестница со змеями вместо перил. Свободные путешествия на байке дают уникальную возможность остановиться, где хочешь и когда хочешь, грех этим не воспользоваться.
Непосредственно статуя ненадолго задержала мое внимание. Но позади Будды оказалось обычное подворье, полное собак и коров, небольшой вход в пещеру и потрясающий вид на окрестности. Я подошел на самый край обрыва и взгляду открылись уходящие до горизонта ровные прямоугольники рисовых полей, залитых озером Тонле Сап. Отличный пейзаж, даже пёс проникся и погрузился в какие-то свои собачьи мысли, сидя на скале. А вот местные мальчишки скорее с интересом разглядывали меня, взрослые же не подавали виду.
Чуть правее видна уходящая вдаль дорога и облака красной пыли, поднимающиеся над ней. Так не хочется в нее погружаться обратно. Солнце уже село, но из-за облачности его вообще не видно. Темнота надвигается стремительно и скоро двигаться во мраке по кочкам будет неприятно и опасно. Но я оттягиваю минуту за минуту не в силах оторваться от этого места.
Я прохожу вглубь двора и, пройдя по кафельному полу храма, имеющему лишь крышу, выхожу на балкон. Озеро расчерчено тропинками на поля подобно плавательным дорожкам в бассейне.
На обратном пути заглядываю в еще один навес, где как раз проходит церемония инициации двух молодых монахов. Их руки украшают множество красных нитей, головы бриты и будто бы покрыты пеплом или мелом, даже брови сбриты. Им дают денежное дерево, на веточках которого болтаются монетки, дают им купюры денег, видимо, желая щедрых пожертвований в их службе. Позади старый монах напевает что-то. Все действо помимо меня снимает семейный фотограф с зеркалкой в руках.
Это мой первый день, когда пришлось передвигаться ночью по камбоджийским дорогам. И я абсолютно серьезно боялся, что он станет последним. Вдоль дорог отсутствует какое-либо освещение, большие и маленькие ямы чередуются нескончаемым потоком. Вдобавок к клубам пыли появились и противные мошки, тучи мошек, которые забивали рот и нос, слепили глаза. На моем шлеме не было стекла, солнцезащитные очки ночью пришлось снять. Кроме этого, аккумулятор на моем байке оказался очень слаб и жидкого света фар хватало лишь на метр дороги перед колесом. На боле-менее ровном участке я мог разогнаться и тогда фары светили чуть ярче, но на непредсказуемых камбоджийских дорогах можно было в любой момент влететь в яму и перевернуться, и этого света не хватало, чтобы успеть затормозить на такой скорости. Я ехал как слепой котенок, матеря все вокруг, начиная с себя, севшего за баранку этого пылесоса, заканчивая сервисом проката и всей Камбоджей. Мне оставалось лишь, стараясь не ослепнуть от света встречных фар, ловить свет попутных машин и жать на газ, ловя те несколько секунд, что меня обгоняли и освещали дорогу. За час кошмара я проехал оставшиеся 15-20 км и наконец-то очутился в сонном городке Sisophon, перевалочном пункте на пути в Таиланд, где объединяются две национальные трассы вокруг озера Тонле Сап. В 19 часов уже закрываются автозаправки, их огораживают металлическими заборами. Возле рынка я нахожу барак за $4,5 и заваливаюсь спать, размышляя о том, как же классно все-таки было все то, что 10 минут назад я проклинал.
